Штрафная рота: без права остаться живыми.
Мой отец – Олийник Николай Яковлевич, 1923 р.н., уроженец села Бышив, Киевской обл., из крестьян-середняков, пошел на фронт добровольно, написав заявление со вполне обычными словами о желании бить фашистского врага. Писать заявление пришлось прокурору лагеря Актюбинска НКВС в Казахстане.
26 июня 41 г. Николай Олийник, студент 1го курса Киевского пединститута, был арестован по обвинению по ст. 54-12 УК УССР (недонесение о преступлении)..
Под превентивные аресты и высылку из прифронтовых территорий попадали граждане немецкой национальности.
П. Крамер, однокурсник моего отца.
Н. Олийник был вызван на допрос в следственный отдел НКВД УССР в связи с тем, что арестованный Крамер рассказал, что читал контрреволюционные стихотворения своему товарищу-однокурснику.
Сержант госбезопасности Поляруш, сначала предложил студенту «честно и откровенно» рассказать о контрреволюционной деятельности Крамера, но, получив отрицательный ответ, ставил уже вопрос ребром: слушал такие стихотворения? Почему не сообщил куда нужно об антисоветской агитации? Покрывал врага? Сочувствовал? Отец стоял на своем: ничего не слышал, не знаю, однако следователь принял решение - арестовать. Ворота следственной тюрьмы НКВД в Киеве на Владимирской, 33 закрылись за, «недооформленным» врагом народа...
По статье УК ему «светило» до 10 лет.
Работы у НКВД УССР хватало, эвакуация, поэтому до полного расследования многих возбужденных уголовных дел уже не доходили руки. Чекисты «разгружали» камеры.
В середине июля тех, кто находился под следствием, отправили в Харьков, потом – пешком этапом, в Белгородскую обл., где узников грузили в товарняки и распихивали по Союзу. Они оказались вне закона, для них не было сочувствия или пощады, у них не было будущего. Скончался кто-то – составлялся акт, а труп выбрасывали на полустанке.
После войны отец почти ничего не рассказывал, лишь после появления в 91г. закона «О реабилитации жертв политических репрессий на Украине» стал более откровенным: «Вначале весны меня из такелажников, то есть вспомогательных рабочих, перевели непосредственно на монтаж. Работали преимущественно на высоте, крепили фермы. Работа сложна и опасна. По несколько часов не спускаешься на землю, пока многотонная деталь, которая держится тросами, не сядет на болты. Вскоре произошло событие, которое чуть ли не стоило мне жизни. Мы крепили очередную ферму. Мой истощенный недоеданием и «ударным» трудом организм надломился, затуманилась голова и я, не страхуемый монтажным поясом, полетел вниз головой на стройплощадку». С тяжелыми травмами юноша 1.5 мес. провалялся на больничной койке в лагерном госпитале, а затем комиссия признала его непригодным к производительному труду.
Вспомнили о нем опера Актюблага, надо же довести следствие.
20 мая 42 г. оперуполномоченный оперативного отдела Актюбкомбината НКВД Спиридонов начинает новое следствие и, проведя допрос на следующий день, решает: рассмотрев следственный материал по делу (3 стр. допрос) и приняв во внимание, что Олейник Н.Я. достаточно изобличается в том, что проживал в г. Киеве в одной квартире с контрреволюционно-настроенным б. студентом учительского института Крамером, укрывал контрреволюционную деятельность последнего, постановил: привлечь Олейника Н.Я. в качестве обвиняемого по ст.58-12 УК РСФСР.
Но 42 г. – не 41-й. В июле 42 г. начинается формирование штрафных рот и батальонов. Николай Олийник пишет заявление прокурору Актюблага НКВД : «Горю желанием вступить в ряды РККА и грудью стать на защиту нашей великой Родины». Патриотический порыв и наконец следователь сделал вывод: «При дополнительном расследовании установлено, что Олейник Н.Я. виновным себя не признал и заявил, что Крамер дал на него вымышленные показания. Поскольку состав преступления по делу не установлен, а также учитывая срок содержания под стражей - 12 мес., постановил – Олийника Н.Я. из-под стражи освободить и направить в Актюбинский военкомат для направления в РККА». Из лагеря отец вышел 21 сентября 42 г. и сразу попал в Тоцкие лагеря.
Вы – штрафники, освобожденные от наказания условно, свои преступления перед властью должны смыть кровью.
Людей, которые прошли ГУЛАГ, которые стали в армейские шеренги рядом с урками, бандитами и убийцами, были вынуждены делить с ними солдатскую долю, уже ничем не запугать, и в конце ноября штрафную роту загрузили в эшелон и направили на С-Запад фронт - на ликвидацию так называемого Демянского плацдарма в Новгородской обл. Весь район Демянского плацдарма был превращен в зону сплошных укреплений. Оборона выступа состояла из созданных на господствующих высотах сильных узлов сопротивления. Она включала ряд эшелонированных рубежей, приспособленных к круговой обороне населенных пунктов с системой сплошных траншей и комбинированных заграждений всех типов. Труднопроходимая лесисто-болотистая местность усиливала защитные свойства обороны, так как затрудняла массированное применение танков. Нач\ политотдела 118-й стр. див. ген. Г.Н. Шинкаренко: «передний край обороны противника плотно прикрывала густая сеть проволочных и минных заграждений, рогатки, ежи, спираль Бруно, проволочные заграждения в 2 круга. В 30-50 м за ними располагалась линия дзотов (на глубину 50-300 м) с деревянными 2ми стенками, между которыми была насыпана земля. Между дзотами были сооружены открытые площадки и окопы с одетыми крутостями, забор из колючей проволоки в 3 круга. С фронта забор прикрывал земляной вал толщиной 1,2-1,5 м. По валу снова тянулись рогатки из колючей проволоки и спираль Бруно. Перед боем их до отвала накормили горячей кашей, выдали маскхалаты и оружие. Командиры притихли. Взводный скомандовал: не курить, оружием не бряцать. За мной штрафники. Штрафроту бросили на передок для разведки боем. После утренней атаки отец получил пулевое ранение в плечо. А дальше, воевал в составе 53-й дивизии на Ленинградском, Прибалтийском фронтах, стрелком, пулеметчиком, радистом. Получил ещё ранение, осколком. Вернулся домой демобилизованным в 48-ом году, с 2-мя орденами – Славы ІІІ степени и Красной Звезды, медалями.
Восстановился в том же Киевском пединституте, работал потом на Волыни.
А папка с документами «по обвинению Олейника Н.Я.» прибывшая по месту происхождения, в Киев, и в настоящее время хранится в архиве СБУ Украины, где мне довелось её видеть.
Как свидетельствуют штампы на ней, очевидно, что пристальный глаз спецслужб следил за отцом и после войны, в янв. 94 г. отец получил справку из СБУ о том, что «был арестован, перебывал под следствием, освобожденный из-под ареста в связи с отсутствием в его действиях состава преступления», умер в 97г.
С сокращениями, полностью см. здесь;
Олег Олийник постiйна адреса статтi: http://www.unian.net/rus/news/news-375661.html
Мой отец – Олийник Николай Яковлевич, 1923 р.н., уроженец села Бышив, Киевской обл., из крестьян-середняков, пошел на фронт добровольно, написав заявление со вполне обычными словами о желании бить фашистского врага. Писать заявление пришлось прокурору лагеря Актюбинска НКВС в Казахстане.
26 июня 41 г. Николай Олийник, студент 1го курса Киевского пединститута, был арестован по обвинению по ст. 54-12 УК УССР (недонесение о преступлении)..
Под превентивные аресты и высылку из прифронтовых территорий попадали граждане немецкой национальности.
П. Крамер, однокурсник моего отца.
Н. Олийник был вызван на допрос в следственный отдел НКВД УССР в связи с тем, что арестованный Крамер рассказал, что читал контрреволюционные стихотворения своему товарищу-однокурснику.
Сержант госбезопасности Поляруш, сначала предложил студенту «честно и откровенно» рассказать о контрреволюционной деятельности Крамера, но, получив отрицательный ответ, ставил уже вопрос ребром: слушал такие стихотворения? Почему не сообщил куда нужно об антисоветской агитации? Покрывал врага? Сочувствовал? Отец стоял на своем: ничего не слышал, не знаю, однако следователь принял решение - арестовать. Ворота следственной тюрьмы НКВД в Киеве на Владимирской, 33 закрылись за, «недооформленным» врагом народа...
По статье УК ему «светило» до 10 лет.
Работы у НКВД УССР хватало, эвакуация, поэтому до полного расследования многих возбужденных уголовных дел уже не доходили руки. Чекисты «разгружали» камеры.
В середине июля тех, кто находился под следствием, отправили в Харьков, потом – пешком этапом, в Белгородскую обл., где узников грузили в товарняки и распихивали по Союзу. Они оказались вне закона, для них не было сочувствия или пощады, у них не было будущего. Скончался кто-то – составлялся акт, а труп выбрасывали на полустанке.
После войны отец почти ничего не рассказывал, лишь после появления в 91г. закона «О реабилитации жертв политических репрессий на Украине» стал более откровенным: «Вначале весны меня из такелажников, то есть вспомогательных рабочих, перевели непосредственно на монтаж. Работали преимущественно на высоте, крепили фермы. Работа сложна и опасна. По несколько часов не спускаешься на землю, пока многотонная деталь, которая держится тросами, не сядет на болты. Вскоре произошло событие, которое чуть ли не стоило мне жизни. Мы крепили очередную ферму. Мой истощенный недоеданием и «ударным» трудом организм надломился, затуманилась голова и я, не страхуемый монтажным поясом, полетел вниз головой на стройплощадку». С тяжелыми травмами юноша 1.5 мес. провалялся на больничной койке в лагерном госпитале, а затем комиссия признала его непригодным к производительному труду.
Вспомнили о нем опера Актюблага, надо же довести следствие.
20 мая 42 г. оперуполномоченный оперативного отдела Актюбкомбината НКВД Спиридонов начинает новое следствие и, проведя допрос на следующий день, решает: рассмотрев следственный материал по делу (3 стр. допрос) и приняв во внимание, что Олейник Н.Я. достаточно изобличается в том, что проживал в г. Киеве в одной квартире с контрреволюционно-настроенным б. студентом учительского института Крамером, укрывал контрреволюционную деятельность последнего, постановил: привлечь Олейника Н.Я. в качестве обвиняемого по ст.58-12 УК РСФСР.
Но 42 г. – не 41-й. В июле 42 г. начинается формирование штрафных рот и батальонов. Николай Олийник пишет заявление прокурору Актюблага НКВД : «Горю желанием вступить в ряды РККА и грудью стать на защиту нашей великой Родины». Патриотический порыв и наконец следователь сделал вывод: «При дополнительном расследовании установлено, что Олейник Н.Я. виновным себя не признал и заявил, что Крамер дал на него вымышленные показания. Поскольку состав преступления по делу не установлен, а также учитывая срок содержания под стражей - 12 мес., постановил – Олийника Н.Я. из-под стражи освободить и направить в Актюбинский военкомат для направления в РККА». Из лагеря отец вышел 21 сентября 42 г. и сразу попал в Тоцкие лагеря.
Вы – штрафники, освобожденные от наказания условно, свои преступления перед властью должны смыть кровью.
Людей, которые прошли ГУЛАГ, которые стали в армейские шеренги рядом с урками, бандитами и убийцами, были вынуждены делить с ними солдатскую долю, уже ничем не запугать, и в конце ноября штрафную роту загрузили в эшелон и направили на С-Запад фронт - на ликвидацию так называемого Демянского плацдарма в Новгородской обл. Весь район Демянского плацдарма был превращен в зону сплошных укреплений. Оборона выступа состояла из созданных на господствующих высотах сильных узлов сопротивления. Она включала ряд эшелонированных рубежей, приспособленных к круговой обороне населенных пунктов с системой сплошных траншей и комбинированных заграждений всех типов. Труднопроходимая лесисто-болотистая местность усиливала защитные свойства обороны, так как затрудняла массированное применение танков. Нач\ политотдела 118-й стр. див. ген. Г.Н. Шинкаренко: «передний край обороны противника плотно прикрывала густая сеть проволочных и минных заграждений, рогатки, ежи, спираль Бруно, проволочные заграждения в 2 круга. В 30-50 м за ними располагалась линия дзотов (на глубину 50-300 м) с деревянными 2ми стенками, между которыми была насыпана земля. Между дзотами были сооружены открытые площадки и окопы с одетыми крутостями, забор из колючей проволоки в 3 круга. С фронта забор прикрывал земляной вал толщиной 1,2-1,5 м. По валу снова тянулись рогатки из колючей проволоки и спираль Бруно. Перед боем их до отвала накормили горячей кашей, выдали маскхалаты и оружие. Командиры притихли. Взводный скомандовал: не курить, оружием не бряцать. За мной штрафники. Штрафроту бросили на передок для разведки боем. После утренней атаки отец получил пулевое ранение в плечо. А дальше, воевал в составе 53-й дивизии на Ленинградском, Прибалтийском фронтах, стрелком, пулеметчиком, радистом. Получил ещё ранение, осколком. Вернулся домой демобилизованным в 48-ом году, с 2-мя орденами – Славы ІІІ степени и Красной Звезды, медалями.
Восстановился в том же Киевском пединституте, работал потом на Волыни.
А папка с документами «по обвинению Олейника Н.Я.» прибывшая по месту происхождения, в Киев, и в настоящее время хранится в архиве СБУ Украины, где мне довелось её видеть.
Как свидетельствуют штампы на ней, очевидно, что пристальный глаз спецслужб следил за отцом и после войны, в янв. 94 г. отец получил справку из СБУ о том, что «был арестован, перебывал под следствием, освобожденный из-под ареста в связи с отсутствием в его действиях состава преступления», умер в 97г.
С сокращениями, полностью см. здесь;
Олег Олийник постiйна адреса статтi: http://www.unian.net/rus/news/news-375661.html
Клюква развесистая! 
