Блестяще, но герой не всегда может быть грамотным пропагандистом.
Всяк на своём рубеже-
инок, воин, и шут.(с)
Ну, и как там обычно начинается срач?
Не будет срача.
относительно интеллектуальную беседу
Рррр... Но
Ошибки возможны, что тут такого...
– Держу сектор… жду… Быстрее!.. – ткнув кнопку гарнитуры, прохрипел Миха. – Давайте разом, чтоб они точно вылезли…
Последние слова опоздали – из-за валуна длинно ударило крупным, и шлем Хенкеля, сидящего сзади Одина, взорвался брызгами. Миха вздрогнул, чувствуя иглу там, где должно быть сердце… и продолжал лежать, выжидая цель. Эмоции долой. В ящик и крышкой закрыть. Сейчас они только мешают. Здесь и без них вряд-вряд справиться…
Ранение вышло очень уж неудачным – залетело под наплечник, в подмышку, наверняка зацепив и артерию. Левая рука быстро немела – и Точка понимал, что без помощи не обойдется. Ни подлезть, ни перетянуть. Ну да ладно, сейчас Стас подойдет, поможет… Мутило – но пока еще он был в созна
нии. И с такого расстояния – до валуна было чуть больше сотки – вполне способен отработать. Да и невозможно подвести! И когда Один стартовал слева направо через галерею – он буквально с головой ушел в прицел, в зеленое пятно на другом конце ствола.
«Норма Магнум» – калибр убийственный. Без особой сложности сняв двух нерасторопных кадавров в этой новой броне, Миха имел о нем сплошь положительные впечатления. Да что там положительные – восторженные! По связи он слышал пацанов, что семерка пробивает только по околонулевой нормали – но ему самому было грех жаловаться. Практически любое попадание – и туловище летит в утиль. Огневая – что-то с чем-то! А при том, что винтовка полуавтомат – так и вовсе! До недавнего времени он и не знал, что такие в природе существуют – попробуй совмести автоматику и высокоточность. А вот поди ж ты…
Он ждал кадавра – но под выстрел по верхнему уровню, куда и торчал стволом, вылез механизм. На одно короткое мгновение Точка почувствовал испуг – а ну как не сможет взять и Стас подставился зря?!.. – но прицел уже встал перекрестием на триплекс и палец давил спуск. Приклад ударил в плечо одновременно с короткой очередью бармалея… и башня взорвалась искрами. Есть! Правда, результата он не увидел – снизу, у самого основания валуна, зашевелилось зеленью округлое и Миха, снайперским своим чутьем опознав кадавра, рванул ствол вниз. Плюс полуавтомата – после выстрела новый патрон
уже на месте, целую секунду на рывок затвора не тратишь. Накрыв перекрестием шлем, он сразу, почти не целясь, выстрелил. Снова брызнуло – но уже не искрами. Кровью. Вторая цель долой.
Точка устало улыбнулся – дуэль отняла последние силы, кружилась от потери крови голова и перед глазами расцветали загадочные желтые круги – и поднял голову от винтовки, надеясь высмотреть помощь…
Óдин лежал справа, почти у самого ребра. Тело порвано надвое, крови – лужа. Не успел. Командир продолжал копаться с научником – временами его шлем то выныривал над ребром, а то снова исчезал – и надежды на него было мало. Хотя, может, и успеет еще. Да пропади оно все пропадом, подумал Миха. Прилягу немного… Самую малость. Подожду. Совсем немного подожду. А там и помощь подойдет. И, устало выдохнув, он прислонился лобовой пластиной шлема к винтовке.
Наконец он ее нашел. Среди месива из мяса, жил, грязи, тряпья и осколков кости – он сумел-таки нащупать проклятую артерию! Кровь же и помогла – сердце продолжало толкать ее наружу, и место выхода набухло особенно сильно. Словно указывая: копать – здесь. Зарылся – и нашел.
Правда, пришлось повозиться, пока наружу вытягивал – стенки артерии рвались, оставаясь в зажиме кусками, и он все никак не мог надежно ее зацепить. Пришлось и ножом поработать, расширяя проход, отрезая лишнее. Наконец, удалось – и, ухватив пооснова
тельнее, он вытянул тонкую кишку наружу. Зажим в замок, осторожно перевязать… Всё. Минуты три-четыре ушло – а казалось, вечность.
Знайка все так же валялся в забытьи. И слава богу. Не мешал себя латать. И не орал, как резаный, при виде обрубка. Больше Серега делать ничего не стал, разве что наскоро омыл водой и сыпанул стрептоцидом. Дорезать, дочистить, забинтовать – все потом. Непосредственная опасность миновала, и теперь нужно вытягивать пацанов. Что-то они притихли… Подхватив СКАР, он развернулся, осматриваясь – пока занимался мелким, ни до чего было, весь с головой ушел… и зарычал, чувствуя, как нутро дерет раскаленными когтями.
Обоймы больше не существовало.
Неподалеку, разорванное почти пополам, лежало тело Одина. У противоположной стены – Хенкель в луже крови. Не отзывался и Точка – и когда Серега выглянул, пытаясь разглядеть его сзади – увидел снайпера, уткнувшегося в свою новую винтовку. В транзитной стояла оглушительная тишина. Всё еще крутилась в воздухе пыль и воняло гарью – но ни единого звука, кроме его шагов и дыхания. Завал тоже был мертв. И два тела – огромное, машины, и мелкое на ее фоне, кадавра – говорили о том, что и там шуметь некому. Уделали все-таки…
И, стоя посреди галереи, в этой абсолютно мертвой, безжизненной тишине, Серега почувствовал, как его начинает разламывать пополам. Надвое, словно трещиной по сердцу. Пока бой – все чувства загнаны внутрь. Загнаны –
и забиты пробкой. Мешают они в бою. Но теперь…
Теперь их осталось двое. Пропал с той стороны завала Злодей с пацанами и Тундра. Легли под завалом Маньяк и Гоблин. Где-то на шлюзовых горизонтах остались Немой и Дровосек. Еще ниже – Ставр и Мудрый. Тринадцатый. Бурый с Ажуром… Джунгли присосались к обойме, вцепились, как клещ-кровосос – и сосали, сосали, сосали… По одному. По двое. По трое… До тех пор, пока не высосали до капли.
Рванув шлем, Серега стащил его с головы – не хватало воздуха. Тело не слушалось – как-то разом ослабев, словно выдернули осевой стержень из позвоночника, он где стоял, там и сполз задницей на бетон. Грохнуло, покатился в сторону стальной купол с личиной-черепом, упал СКАР… Да и плевать. И на УПЗО, и на коллиматор. На все плевать. Ухватившись обеими руками за голову, он зарычал – адреналин уходил, а вместе с ним приходило осознание. Обойма была мертва, и все было кончено. Навсегда. И не было спасения от боли, разрывающей душу, и не было спасения от смерти.
Это он привел их сюда. Это он тащил их вперед своей командирской волей. Это он понукал и подгонял, уговаривал, угрожал, приказывал. Все это – он. Именно он и в ответе за смерти. Не по себе задачу принял, не по себе ношу взял. Напрягся – да надорвался. И каких ребят загубил!.. Тридцать человек! Как на подбор, один к одному! Товарищи. Братья…
– Всех положил… – ударив судорож
но стиснутыми кулаками по голове, прохрипел Серега. Слова давались с трудом – грудь стиснуло спазмом, воздух застыл и словно твердый острый ком царапал душу… – Всех! Какие пацаны были!.. Какие люди!.. Гвозди – люди… Ах ты ж баран тупорогий… Приказ выполнял!… Ах м-м-*****… Выполнил?.. Стоило оно того?!..
– Стоило… – хрипло прокашляло сзади. Серега, опомнившись, резко обернулся – от стены на него смотрел Знайка.
– Всех, Знай. Всех… – чувствуя в голове только лишь звенящую пустоту, медленно проговорил Сотников. – Всех до единого… Нет у меня больше обоймы. Теперь я – Наставник…
– И что? Все, расплылся? – сплюнув – слюна повисла на подбородке – злобно вопросил научник, глядя мутными от наркоты глазами. – Я вот ногу потерял. Да, уже вижу… Соберись! Командир ты, бля, или кто?!
– Командир?! – Серега поднял голову и захохотал – страшно, с натугой выгоняя застывший воздух из легких. – Какой я теперь командир?! Где – команда?! Всех убил!
– И что?! – заорал Знайка. Сейчас он был похож на маленького дьяволенка – в крови, в грязище, да еще ирокез посреди головы рогом торчит. И морда соответствующая – оскаленная, злющая. – Ты! Говно! Срань жидкая! Вояка ты – или кто?! ПСО – или кто?! Ты же вместе с ними дрался до последнего! Ты же не прятался за спины! Ты же меня вытащил! Ты же за каждого из них глотки рвал и сталь перемалывал! Да, лег
ли! Но ты же знал, что и такое может случиться! Знал ведь?! Или проскочить надеялся?!..
Серега молчал.
– Может, застрелишься еще?! – с той же злостью продолжал Илья. – А что… патроны есть! Жми! Пистолет дать тебе? Или у тебя свой?
– Свой… – машинально ответил Серега – и, сообразив, что ляпнул, криво усмехнулся.
– Я вот что тебе скажу! – продолжал научник чуть приподнявшись на локте. – Я – такой же боец обоймы! И я тебе как боец скажу – за дело легли! Не просто так! Все вместе шли к одной цели! За одно дело рубились! И не ты ли говорил – помнишь?.. тогда еще, в самом начале!.. Букашу говорил!.. – что это и есть самая почетная смерть! Когда в бою, когда за правое дело, за своих!
– Говорил?.. – уныло вопросил Серега.
– Говорил! – сипло рявкнул Знайка. – И что теперь?.. Расквасился!.. Так ты, получается, сам не верил в то, что говорил?!..
Серега молчал. Да, говорил. И да, верил. И тогда верил, и теперь. Но разве убавит это ноши? Разве отнимет хотя бы грамм с того камня, что лег на душу – и прижал, притиснул к земле… Ведь каждый из пацанов расстался с одной жизнью. Своей собственной. А он, командир, – все двадцать пять через себя пропустил…
– И пистолет я тебе не дам! – видя, что друг продолжает сидеть земле, в полный голос заорал вдруг мелкий. Поперхнулся, закашлялся сухим горлом, нашарил губами нагубник гидратора…
– Да я сам тебя, сука, замочу, если не встанешь! Идти надо! Мы, считай, на финишной! И я так просто подыхать не собираюсь! У меня еще здесь дел по горло!..
– Может, и дойдем. Туда. А обратно?..
– И дойдем – и вернемся! Дом – ждет! Обойма легла – да, паршиво! Погано на душе, мерзко! Но люди там внизу – ждут! Понимаешь?..
– Ты мне не распедаливай… – медленно ответил Серега. Он уже приходил в себя – помогали слова, а больше, наверное, та ненависть, которая осязаемо текла из мелкого. – Я всё сам понимаю. Но я тебе говорю… До цели – триста километров. Даже если мы дойдем – как обратно? Воды нет. Жрачки – нет. Патронов… – он оглянулся по сторонам, – ладно, патрон соберем… Но это же минимум! Тебя вот еще тащить…
– И что предлагаешь? Тут остаться? – спросил Илья и с издевкой. – Или пистолет?..
Сотников отмахнулся.
– А иди ты…
– А помнишь, как из Джунглей на Инициации выползал? – прищурился Знайка. – Ты как тогда – думал, что не сможешь? Или пер вперед – день за днем, шаг за шагом? Где тот Карбофос? Сдулся? Был – да весь вышел?!..
Эта оплеуха подействовала похлеще боевого транквилизатора. Сдулся?.. Хрен те в глотку, тварь мелкая. Не дождешься. И никто не дождется! Да, обоймы больше нет. Но Карбофос – остался. И остался этот мелкий злобный черт, который словно специально доводил
хоть часть обоймы – пусть даже малая часть! – приказ должен выполняться. Так всегда было в ПСО – и так оно будет.
– Так что?.. Идем? – подняв глаза на друга, хмуро спросил Серега.
– Идем, – решительно кивнул Илья. Силы его, казалось, прибывали с каждой минутой – и он уже даже и привстал, опираясь на руку и внимательно глядя на товарища. – Не должна обойма зря погибнуть. А если не дойдем до нулевого – значит зря. Понял? Значит надо добраться! Обязательно дойти! Умри – но сделай! Собирай шмурдяк, все что найдешь – и вперед!
– Немного найдется… – горько ухмыльнулся Сотников. Он уже стоял на ногах – стоял твердо, без единого следа ватности в коленях – и осматривался. – Патронов соберем. На двоих этого добра валом. Вода у кадавра должна быть. Литра три. И жрачка. И медицины у обоих. С пацанов еще снимем. И тебя вот надо доштопать…
– Доштопаешь, – кивнул Знайка. Включив фонарь, он посветил на ногу, разглядывая обрубок опытным глазом. – Пока терпит. Всадишь еще бодрящего – и доштопаешь. Обкорнать ещё придется… Нам бы повозку соорудить, припас тащить. Да и мне на повозке удобнее будет.
– Это уж, брат, как получится, – покачал головой Серега. – Если что – волокушу. Жопой кочки пересчитаешь. Так тебе и надо, – мстительно проворчал он. – Ишь ты – еще орал на меня. Падла мелкая… Это я, что ли, срань жидкая?!..
Знайка ухмыльнулся и устало отки
нулся на спину.
– Отживел. Ну слава богу… Давай, собирайся. А я полежу ещё…(с)
Пути назад - нет.