Евгений, добрый вечер!
Ваш рассказ написан простым и понятным языком. Здесь практически ничего править не надо было. Я только, с Вашего позволения, убрала некоторые смысловые и прочие повторения, типа одинаковых слов, стоящих в одном или соседних предложениях, также некоторые грамматические ошибки. Кое-где поменяла местами слова и т.п...
Вот, что получилось. Конечно, могла что-то недоглядеть... пропустить или не так, как автор хотел бы, сделать. Всё на Ваше усмотрение. Если кто-то заметил ошибки, прошу поправить.
ВИТЁК
- Нет. Витёк. ну ты скажи, зачем тебе это надо? Ты что, Мать Тереза – всем помогать, за всех заступаться? Ну что ты вписался за эту девчонку? Ты её даже толком не знаешь. И на диско она пришла, наверняка, не одна, а с друзьями – подругами. И где эти друзья – подруги были? Уже по домам давно разошлись и третий сон досматривают, забыв про неё. А тебе больше, чем им надо, хотя тебе она никто…
Эту пылкую речь произнёс, бросая взгляды на всех присутствующих и как бы ища поддержку и одобрение своих слов, Сергей – один из молодых ребят, которые, как и я, оказались здесь случайно и стали свидетелями этого разговора.
У меня возникло чувство, что он пытается оправдаться, доказывая, что он не плохой: просто человек не в силах всем и всегда помогать, и вообще – люди сами виноваты, что оказываются в сложных ситуациях, а значит и выбираться должны тоже сами. Но видимого одобрения и поддержки, впрочем, как и осуждения со стороны остальных парней я не заметил. Парни грызли хвосты и плавники жирной вкусной сушёной рыбы, хлебали пиво, и, похоже, им было не до моральных оценок чьих-то поступков или чьего-то бездействия.
Витёк, к которому была обращена эта речь, молодой 24-летннй парень, не спорил. Он так же потрошил истекающую жиром рыбку, прихлёбывал пиво и только иногда как-то застенчиво улыбался.
Как позже мне рассказали, разговор шёл об одном случае, произошедшем на нашей дискотеке пару дней назад: было уже начало четвёртого, дискотека почти опустела, и два друга Витёк и Сергей решили, что им тоже пора идти по домам. Но, туг в фойе у гардероба Витёк заметил молодую девчонку, спящую на диване под большой пальмой в кадушке. Её поза, да и весь внешний вил говорили, что она, мягко говоря, не совсем трезва. Девчонка показалась Витьку знакомой, что не удивительно: городок у нас небольшой.
- Смотри, Серёга, девчонка, похоже, в отрубе. Дискач скоро закрывается. что с ней будет?
-Да нафиг она тебе сдалась? Когда водочку пила – не думала, а мы теперь должны о ней заботиться? Пошли по домам, сами пускай разбираются –
хозяин, охрана.
- Сергей, Видишь, она готовая, и друзей её – никого не видать. Подожди минутку. – Он потряс девушку за плечо, пытаясь её разбудить, но понял, что это бесполезно.
Витёк направился к охраннику.
- Вахтанг, видел там в углу у гардероба, девчонка в отключке на диване? Вы через полчаса закрываетесь, что с ней делать будете?
Вахтанг – здоровый мускулистый грузин, работающий охранником и вышибалой на дискотеках и привыкший к подобным сценам, ответил прямо и коротко:
- А что с ней делать? Вынесем на крыльцо, пусть посидит на свежем воздухе, в себя придёт и потом домой к себе отправится…
-Ты что, Вахтанг? На улице хоть и лето, но не так уж и тепло, посмотри, как она одета. Да и мало ли, что с ней случится может.
- А что с ней случится? Волки нападут? Так не в лесу, вроде, в городе –
усмехнулся Вахтанг, – да и зачем мне эти заморочки? Она уже не ребёнок –
сама должна знать сколько пить… Знаешь, сколько я уже на таких насмотрелся? И что, я должен за всеми, как нянька бегать? И где её кампания? Бросили? Забыли?
Пару минут назад практически эти же слова сказал и Сергей.
- Вахтанг, что толку сейчас рассуждать: знала – не знала ,что думала, когда пила, где друзья… Ясно одно – одну её тут оставлять нельзя, надо что то делать.
Я слушал эту историю, и в моей памяти всплывала совсем другая, почти сорокалетней давности. Нет, даже – две истории. Вторая произошла относительно недавно – в начале девяностых. Но чем-то все они были схожи.
Как-то вечером наш отец пришёл с работы не один: с ним был худенький в довольно поношенной и грязной одежонке мальчишка – примерно мой ровесник, лет десяти–одиннадцати. Отец рассказал, что подобрали его, когда уже в сумерках на машине возвращались с бригадой домой. Мальчишка шёл по дороге в сторону нашего села. На все наши вопросы он не мог объяснить, к кому и откуда шёл. У нас отродясь не было бродяг, бездомных и сирот, и мужики сразу поняли, что парнишка, скорее всего, беглец из детского дома в райцентре.
Мама без лишних вопросов быстро нагрела воду и устроила пацану настоящую баню в большой цинковой ванне, установленной посреди кухни. Потом она постирала его вещи, а самого переодела в чистую, скорее всего из моего скромного гардероба, одежонку.
Потом вся наша большая семья, (а нас было на тот момент пятеро детей), вместе с неожиданным гостем, села ужинать.
Утром папа уходил на работу вместе с мальчишкой, который нёс авоську с завёрнутыми в газету выстиранными моей мамой вещичками. Позже папа рассказал, что передал его в конторе начальству, а те созвонились с кем надо, и всё решилось хорошо.
Вечная память моему папе!
С тех пор мы его больше никогда не видели, и вся эта история, вытесненная более интересными и значимыми, с нашей детской точки видения, событиями, быстро забылась. И вот сейчас она вновь всплыла в памяти так чётко и ясно, что я впервые задумался: а почему именно в нашей семье, в нашем доме оказался в тот вечер этот мальчишка? Что думал мой папа, что чувствовал, когда вёл за руку этого пацанчика к нам домой? Почему именно он? Вроде не великое событие, подумаешь, умыли и накормили мальчишку. Но с отцом в машине был ещё с десяток человек, и не у всех было по пятеро детей.
Я задаюсь этими вопросами, в глубине души зная на них ответы. Нет, это не просто какие-то слова, которые я и подобрать-то не могу... Просто – это мой отец, которого я его чувствую и понимаю. Да, я знаю, о чём он тогда думал, забирая мальчишку с собой, но не хочу и не буду подбирать слова, которыми пришлось бы объяснять и свой поступок, потому что – это самое неблагодарное дело – объяснять то, что для тебя является само собой разумеющимся.
А сейчас всё по порядку…
Вечерело. Возвращаясь на своей НИВЕ из города, я торопился, так как после вечерней дойки должен был сделать ещё один рейс с молоком на молокозавод в райцентр. На дороге я заметил мальчишку лет двенадцати, шедшего попутно в сторону нашего села, решил его подвезти. На мои расспросы: откуда и к кому он идёт, и почему один, кроме того, что зовут его Коля и идёт к какому-то пацану – другу Вовке, который не известно, где живёт, внятного ответа не получил. Когда въехали в село, и я спросил, где его лучше высадить, пацан замялся, ничего конкретно не говоря. И я задумался, что же мне с ним делать, ведь уже темнеет… Где он будет этого Вовку искать? Пришлось предложить ему пойти ко мне, а позже я отвезу его домой в город. Парнишка согласился. Мы подоспели как раз к ужину, и вся наша семья вместе с Колькой уселась за стол.
За ужином я снова пытался расспросить его: где он живёт, где родители, но он только сказал, что дом их у большого моста, и он покажет…
Потом я закачал молоко, и мы поехали в город. У нас в городе только один мост - через Караман, где он сливается с Волгой, но мальчишка начал мне показывать дорогу совсем в другую сторону. Попетляв немного по вечерним освещенным фонарями улицам, я подумал, что парнишка просто не ориентируется, и, чтобы совсем не заблудиться, поехал к мосту. Но со стороны города дома кончаются далеко до моста, а с другой стороны прямо у моста начинается село. Мы переехали на другую сторону, но Коля ничего вокруг не узнавал и не мог показать свой дом.
Только тут до меня дошло, что мальчонка слегка не в себе… Так же я вспомнил, что рядом с городом есть интернат для слаборазвитых детей, что прибавило мне уверенности, что Коля именно оттуда. Я поехал в милицию, где дежурному майору объяснил ситуацию, высказывая предположение об интернате, после чего тот стал куда-то названивать, а его помощник сержант задал несколько вопросов мальчишке. Не получив толковых ответов, этот страж порядка ляпнул: «Сейчас посажу тебя в подвал с крысами, быстро всё вспомнишь».
Меня это просто взбесило, и я сказал этому сержанту всё, что о нём думаю. Майор не вмешивался. Он, как и Вахтанг с дискотеки. навидался всякого, и ему было фиолетово и до пацана и до меня и до моей ругани с сержантом. Через несколько минут майор выяснил, что пацан действительно ушёл из интерната, и его скоро заберут.
Я поехал заканчивать свою работу, а на душе было как-то муторно, неспокойно. тяжело, как-будто сам в подвале с крысами посидел. Тут всё перемешалось: и злость на сержанта, и жалость к пацану, и, почему-то, тревога за своих детей, и чувство бессилия против чёрствости и равнодушия…
Хочется верить, что у мальчишки в жизни всё действительно сложилось хорошо. По крайней мере, в тот далёкий вечер с ним не произошло ничего плохого. Дай, Господи, долгих лет жизни и здоровья тому мальчонке.
Ну а что там наш Витёк? А Витёк разрулил всё красиво и просто: нашел в сумочке девчонки паспорт, узнал адрес. Позвонил знакомому таксисту, (благо городок маленький, такси только одно), объяснил ситуацию, и отправил девушку домой. Таксист сетовал, что ему испачкают салон, волновался: будет ли кто дома, чтобы сдать пассажирку и получить деньги за проезд… Но все обошлось и всё получилось, о чём таксист и отчитался.
Пусть у этой девчонки всё будет хорошо, надеюсь что так оно и будет. По крайней мере, в ту дискотечную ночь ничего страшного с ней не случилось. А как у самого Витька все сложилось? У него все хорошо.! Откуда знаю? Так – интересуюсь… Сын все-таки.
Кустанай. Саратов. Месскирх (Гсрмания )
30 10 2014