Теперь настало время показать себя джигитам и настоящим «мужчинам» из Туземной конной дивизии. Однако выяснилось, что грабить и насиловать крестьянок – это одно, а вот столкнутся с мобильной и хорошо вооружённой повстанческой армией – это совсем другое. В первом же бою «непобедимые горцы» потеряли 1/3 из участвовавших в бою нукеров и несколько орудий. «Куркули» и «салоеды», которым сам Аллах велел быть рабами джигитов – неоднократно сходились в рукопашную, а под занавес боя буквально расстреляли несколько туземных эскадронов из пулемётов с тачанок. Махновцы, умевшие наступать в сомкнутом конном строю, недаром прослыли «рубаками». Особенные виртуозы от шашки были собраны в «Чорной сотне» — своеобразной гвардии Батька Махно, несшей охрану штаба и РВС армии; все ее бойцы были одеты в папахи черного цвета. Знакомый с их ударами красный комбриг А.Рыбаков вспоминал, как запросто, «одним ударом разрубывалась голова, шея и полтуловища, или полголовы скашивалось так точно, будто резали арбуз». Ему вторит офицер Туземной дивизии Де Витт: «Раны у чеченцев были в большинстве смертельные. Я сам видел разрубленные черепа, видел отрубленную начисто руку, плечо, разрубленное до 3 4 го ребра, и проч. — так могли рубить только хорошо обученные кавалерийские солдаты или казаки».
Махновцы питали по отношению к горцам хорошо объяснимую, лютую ненависть. Если пленный офицер рассчитывал на быструю смерть, а пленные солдаты Красной или Белой армии вообще в пропагандистских целях обычно отпускались на все четыре стороны, то горцам-насильникам это не грозило. Их обычно обливали керосином и сжигали, либо рубили шашками на куски… Страшные для мирного и безоружного населения лихие джигиты раз за разом терпели унизительные страшные поражения от махновцев, неся при этом совершенно чудовищные потери.
В бою под Александровском конно-пулемётный полк Кожина буквально расстрелял 2 полка «туземцев», добив остальных сабельной атакой… Потери повстанцев составили не более 40 человек, потери джигитов от 1200 человек… Окончательно «непобедимая Дикая дивизия» была добита 11 ноября в ночном бою под Екатиринославом. «Героические» горцы частью были перебиты в кавалерийской рубке, частью разбежались, многие утонули в Днепре (редкая птица долетит до середины Днепра…); более 700 человек, включая «их офицерских благородий», попала в плен… О судьбе подобных я писал выше. Это окончательно сломало «настоящих мущщин» и «воинственных горцев»…
Участник махновского движения Герасименко писал: «Больше всего досталось кавказским частям − чеченцам и другим. Их в эти месяцы погибло несколько тысяч. В конце ноября массы чеченцев категорически заявили, что они не желают больше воевать с Махно, самовольно бросили посты и армию Деникина и поехали к себе на Кавказ. Так начался общий распад деникинской армии.
Возвращаюсь к мемуарам де Витте: «Удельный вес чеченца как воина невелик; по натуре он — разбойник-абрек, и притом не из смелых: жертву себе он всегда намечает слабую и в случае победы над ней становится жесток до садизма. В бою единственным двигателем его является жажда грабежа, а также чувство животного страха перед офицером. Прослужив около года среди чеченцев и побывав у них в домашней обстановке в аулах, я думаю, что не ошибусь, утверждая, что все красивые и благородные обычаи Кавказа и адаты старины созданы не ими и не для них, а, очевидно, более культурными и одарёнными племенами. В то же время справедливость заставляет сказать, что чеченец незаменим и прекрасен, если, охваченный порывом, он брошен в преследование расстроенного врага. В этом случае — горе побеждённым: чеченец лезет напролом. Упорного же и длительного боя, особенно в пешем строю, они не выдерживают и легко, как и всякий дикий человек, при малейшей неудаче подвергаются панике».
когда мы ездим на стрельбы и стреляем хуже положенного, то командир ругая нас говорит, что из за этого мы до сих пор на Кавказе воюем. Мы то знаем, что нехватка учений на этом сказывается. Но вопрос, где чеченцы то учатся воевать. Ведь это молодые ребята как и мы они что с автоматом рождаются?
