Мы начинаем серию публикаций, посвящённых развивающемуся мировому экономическому кризису. Предполагается осветить сей вопрос достаточно обстоятельно, подробно и неспешно – поэтому серия будет состоять из нескольких частей. В первой из них рассматриваются актуальные вопросы экономической теории, с помощью которых можно описать механизм возникновения и развития кризисов, а также способы борьбы с ними.
Наука, друг Горацио, сера…
Так называемая неоклассическая экономическая теория, безраздельно господствовавшая до второй трети ХХ века, решала основные вопросы экономики предельно просто. Скажем, если вы производите какой-то товар, то, наверное, выручите при его продаже энную сумму денег. Часть их уже потрачена на покупку сырья и комплектующих, другая часть пойдёт на зарплату персоналу, а остальное - в прибыль. Но и прибыль вы тоже будете тратить на покупку других товаров - и то же самое будут делать ваши сотрудники с полученной зарплатой. Получается простая схема: каждый рубль, полученный за произведённый вами продукт, идёт на покупку других продуктов - откуда вытекает, что никакого кризиса перепроизводства быть не может в принципе.
То есть вообще-то кризисы бывают, но только при влиянии каких-то мощных внешних факторов, искажающих вышеприведённую картину - сама по себе рыночная экономика внутренне бескризисна. Примерно то же самое касается и безработицы - рабочая сила рассматривалась в качестве такого же товара, как и, допустим, колбаса. А для товара действует закон баланса спроса и предложения: если в какой-то момент спрос на него становится ниже предложения, то цена должна упасть, а если выше - вырасти. Так и зарплата (цена рабочей силы) должна в таких случаях расти или падать - и благодаря этому будет сохраняться полная занятость.
Великая депрессия самим фактом своего существования разгромила эту теорию в пух и прах, ибо никакие внешние факторы её не провоцировали. Не удивительно поэтому, что в 1930-е годы появилась масса новых экономических учений, а опростоволосившиеся “неоклассики” на время предпочли исчезнуть с глаз долой. Самые продуктивные мысли в экономической науке того времени принадлежали английскому экономисту Джону Мейнарду Кейнсу (John Maynard Keynes, 1883-1946). Его теория развивалась многими последователями и улучшителями, появлялись “неокейнсианство” и “посткейнсианство”, насыщенные сложными математическими моделями - однако далеко не факт, что вся эта эволюция была полезной. Так или иначе, именно кейнсианство стало главным катализатором экономической мысли ХХ века, поэтому имеет смысл рассмотреть, как оно воспринимает кризисы и какие методы борьбы с ними предлагает. Тем более, что именно эти методы использовали американские власти после великой депрессии вплоть до Рейгана.
Прежде всего, в противовес “классикам” Кейнс утверждал, что свободной рыночной экономике присуща крайняя неустойчивость. Более того, сама по себе она стремится впасть в кризис - и только активное государственное вмешательство способно его предотвратить (или ослабить). Вообще, экономические и общественные взгляды кембриджского профессора были довольно-таки социалистическими - отчасти сами по себе, отчасти под влиянием его русской жены Лидии Лопуховой. Однако в целом утверждения Кейнса о склонности рыночной экономики к кризисам проистекали из вполне рациональных мотивов.
Прежде всего, он отверг сам подход всяческих “классиков”, которые просто механически переносили закономерности микроэкономики (то есть экономики отдельного предприятия) на макроэкономику - Кейнс утверждал, что в макроэкономике есть масса специфических факторов, которые на уровне отдельной фирмы отсутствуют (например, государственные закупки товаров и услуг). Кроме того, он справедливо критиковал “неоклассику” за то, что она пытается оперировать понятиями “обменной” экономики, тогда как экономика на самом деле уже давно “денежная”. То есть деньги давно уже являются не только средством платежа, но и представляют собой самостоятельный актив (скажем, как средство хранения ценности). Однако основная часть теории Кейнса посвящена таким категориям, как спрос и предложение, потребление и сбережение, инвестиции и производство и.т.д.
В целом рассуждения Кейнса просты. Весь доход делится на потребление и сбережение. Рост потребления вызывает увеличение загрузки уже существующих производственных мощностей, а сбережения служат основой для инвестиций, то есть создания новых мощностей. В идеально сбалансированной экономике сбережения равны инвестициям. В реальности такого равенства обычно не наблюдается, что вызывает либо рост безработицы, либо всплеск инфляции. Экономический рост развивается по цепочке инвестиции >> общественный доход >> сбережения. Механизм роста описывается понятием мультипликатора , которое ввёл в 1931 году английский экономист Р.Кан. Это числовая величина, которая тем выше, чем большую часть своего дополнительного дохода люди готовы потреблять, а не откладывать в сбережения. Смысл появления мультипликатора легко увидеть на следующем простом примере.
Предположим, вы решили построить дом. Нашли строительную фирму, заплатили ей, положим, 300 тыс. рублей, а она вам построила дом. Итого вы потратили 300 тыс. рублей, но этой суммой влияние вашей сделки на экономику в целом вовсе не ограничилось. Получившая её строительная фирма разделила деньги на три части: одна пошла на оплату товаров и услуг партнёров (скажем, поставщиков стройматериалов), вторая - на зарплату работникам, третья - в прибыль. Люди израсходуют свои деньги на обычные потребительские товары и услуги, а фирмы - да на что угодно, начиная от оборудования и заканчивая новой кофеваркой для своих сотрудников. Но часть дохода будет сбережена: люди могут положить деньги в банк или купить облигации, а компании - например, занести их в статью баланса “нераспределённая прибыль”. Иначе говоря, кому бы ни пришли эти деньги, они все будут либо потрачены, либо отложены.
Допустим, все новые владельцы этих денег решили в общей сложности потратить 90% из полученной суммы, а оставшиеся 10% отложить. Тогда они израсходуют в общей сложности 0.90*300 тыс., то есть 270 тыс. В итоге, как видно, потраченные вами 300 тыс. породили вторую “волну” трат в размере 270 тыс. Но и это не всё: последняя сумма так или иначе перейдёт другим людям и фирмам, которые, в свою очередь, купят на 90% от неё потребные им товары - тем самым, возникнет третья “волна” затрат в сумме 0.90*270 тыс., то есть 243 тыс. Ну и так далее: всего ваша трата породит длинную цепочку “затухающих волн” расходов в общей сумме 300 тыс.*(1+0.9+0.9*0.9+…). Школьная математика утверждает, что выражение в скобках есть сумма бесконечного числа членов убывающей геометрической прогрессии. И что итоговая сумма расходов составит величину 300 тыс./(1-0.9), то есть 3 млн. рублей.
Как видите, ваши затраты вызвали в экономике в целом вал расходов на общую сумму, вдесятеро большую, чем та, что вы реально потратили. Таков эффект мультипликатора, а коэффициент 1/(1-c) и представляет собой этот самый мультипликатор. Здесь c - так называемая “предельная склонность к потреблению”, то есть та доля от дополнительных доходов, которую вы готовы потратить, а не сберечь. Хочу отметить, что речь идёт именно о дополнительных доходах: не столько важно, какую часть своих обычных 5000 рублей вы тратите, важно, сколько вы потратите из дополнительных 2000 рублей, если они у вас вдруг появятся.
Соответственно, мультипликатор точно так же работает и в обратную сторону: если расходов у вас стало вдруг меньше на 1 тыс. рублей, то экономика недополучит из-за этого все 10 тыс. Из приведённых формул видно, что чем выше склонность потреблять, тем больше мультипликатор. Напротив, если народ начинает “зажиматься”, то есть стараться отложить каждый “сверхплановый” рубль, то величина мультипликатора падает, а за ним снижается и совокупный доход. Такая на первый взгляд странность получила в экономике название “парадокс бережливости”.
Наконец, хотя доли дополнительного дохода, направляемые на потребление и сбережение, более или менее стабильны, они всё же меняются. Основная закономерность состоит в том, что чем выше доход, тем большую его часть человек сберегает. Происходит это просто потому, что когда вы бедны, вам приходится тратить на самое необходимое все деньги (и даже иногда занимать) - какие уж тут сбережения. Но вот если вы разбогатеете, то сможете часть своего дохода отложить - причём чем больше денег у вас уже есть, тем меньшую часть дополнительных доходов станете тратить. Стало быть, на высоких уровнях общественного богатства мультипликатор принимает значительно меньшие значения , чем в условиях относительной бедности. Есть похожее правило и касательно инвестиций: чем больше их уже сделано, тем меньше дохода приносит каждый новый рубль капиталовложений.
При том, что ключ к экономическому росту - это динамика инвестиций, рациональных оснований для её предсказания по существу нет. Более поздние кейнсианцы, правда, разработали на сей счёт пространные теории, но сам Кейнс их категорически отвергал. Например, он крайне холодно воспринимал попытки ввести понятие “акселератора” как величины, обратной мультипликатору: если последний показывал, как меняется доход при изменении инвестиций, то акселератор, напротив, пытается установить, что станет с инвестициями при изменении дохода.
Кейнс видел основания для инвестиций глубоко иррациональными - он даже называл их “animal spirits”, что можно перевести как “животное настроение”, то есть, грубо говоря, инстинкт. В других местах он использовал слова “врождённая жажда активности” и “спонтанная решимость действовать” - в целом, думается, направление мысли Кейнса понятно. Таким образом, ключевой компонент всей экономики - динамика инвестиций - подвержен колебаниям не столько по причине изменения каких-то мудрых индикаторов, а просто из-за смены настроения инвесторов. Понятно, что настроение это меняется не просто так, но свести его к простой реакции на ухудшение чего-то конкретного нельзя. Впрочем, ниже мы рассмотрим типичный сценарий такой постепенной смены настроений бизнесменов.
Общая теория циклов экономической активности выходит такая. Пока растут инвестиции, растёт и экономика. Со временем, однако, накапливаются проблемы. Спрос насыщается, склонность к потреблению у людей падает, а вместе с ней снижается и величина мультипликатора. Как следствие, темпы роста экономики уменьшаются, из-за чего и общественный доход растёт всё медленнее. Одновременно новые инвестиции приносят всё меньшую отдачу, из-за чего многие предприниматели вообще перестают расширять свои дела.
Наконец, инвестиционный цикл достаточно длинный: построить завод - дело не такое быстрое. Поэтому если предприниматель видит высокий спрос на свой товар и строит новые мощности по его производству, то это вовсе не значит, что он преуспеет: к моменту, когда он наконец достроит, вполне возможно, спрос уже будет удовлетворён тем, кто успел подсуетиться раньше. По ходу фазы уверенного экономического роста такое случается время от времени, но в конце этой фазы такое явление становится массовым. В результате имеем картину: только-только построены новые предприятия, но их продукция не находит сбыта. Причиной может быть не только нежелание людей тратить деньги, но и слишком быстрый во время процветания прирост инвестиций - доходы людей росли медленнее, чем новые производственные мощности.
В этот момент складывается ситуация разворота. Инвестиций становится всё меньше, ибо они приносят всё меньше дохода (или уже ничего не приносят вообще) - и начинает работать “обратный” мультипликатор. Общественный доход заметно снижается, а с ним падает и совокупный спрос на товары и услуги. Уменьшение спроса заставляет бизнес сворачивать производство, снижать цены и зарплаты, а часть персонала увольнять. Эти меры, в свою очередь, ещё больше уменьшают общественный доход, а за ним и совокупный спрос, инвестиции, производство, цены, зарплаты и занятость - то есть всё то же самое, но на новом, более низком уровне. Получается своеобразная “спираль сжатия”, которая теоретически может закручиваться до нулевого уровня производства.
Особенность таких циклов роста-падения состоит ещё и в том, что падение гораздо круче роста. Мы уже знаем, что чем богаче общество, тем ниже величина мультипликатора и, следовательно, тем ниже темпы дальнейшего роста. В то же время при кризисе общество беднеет, на потребление идёт почти весь доход и мультипликатор (теперь уже отрицательный!) растёт по абсолютному значению, тем самым увеличивая скорость падения. Выходит, что если экономика предоставлена самой себе, то её рост в определённый момент прекращается сам собой, тогда как сменяющее его падение со временем только ускоряется. Именно на этом выводе и основано утверждение Кейнса о том, что свободная рыночная экономика, предоставленная сама себе, органически склонна порождать кризисы. И отсюда же проистекает его резонный совет государству активно поучаствовать в экономической жизни, дабы предотвратить такое самопроизвольное скатывание в пропасть.
Каким же должно быть вмешательство государства? Ответ очевиден - всё зависит от характера конкретного кризиса. Если это обычный циклический спад, то рецепт таков: нужно заменить снизившийся частный спрос государственными расходами. Общественные работы, субсидии на покупку товаров длительного пользования, пособия по безработице и бедности, программы освоения новых территорий - всё приемлемо, надо в каждом случае смотреть, что полезнее. Кроме роста расходов помогает и снижение налогов - ведь оно увеличивает остающийся в распоряжении людей доход и тем самым стимулирует их потратить немного больше денег.
Наконец, можно и снизить процентные ставки, чтобы облегчить обслуживание кредитов. Но тут надо быть предельно аккуратным: начиная с некоторого уровня, рынок перестаёт реагировать на уровень ставки - можно накачать экономику сколь угодно большими деньгами, но спрос на них будет по-прежнему низким. Например, если ожидания бизнеса плохи, то он не будет брать кредиты и под 0% годовых - когда спрос падает, бессмысленно делать новые инвестиции, хорошо бы хоть прежние как-то окупить.
С математической точки зрения, имеем следующую картину. “В минусе” естественное во время кризиса падение частных расходов “В плюсе” приращение расходов государства и стимулированные снижением налогов дополнительные затраты людей. Соответственно, перелом ситуации наступит только если то, что “в плюсе”, перевесит то, что “в минусе”. Впрочем, для полного преодоления кризиса этого недостаточно: психология людей есть вещь инерционная.
Простым людям нужно освоиться с мыслью, что худшее позади и можно перестать “зажиматься”, откладывая значительную часть дохода на чёрный день. Ну и бизнесу, ясное дело, тоже требуется определённое время, чтобы убедиться в устойчивости разворота тенденции с падения на рост. Но сам по себе этот разворот тенденции всё же происходит - нужно лишь, чтобы государство не испугалось бюджетного дефицита, вытерпело и продолжило политику стимулирования роста до тех самых пор, когда она наконец приведёт к возобновлению здорового естественного подъёма экономики.
Ещё один аспект кризисной ситуации, от которого зависит состояние экономической активности - это, как ни странно, степень социального неравенства. В качестве примера рассмотрим небольшую фирму, в которой работает 11 человек: 1 начальник (“топ-менеджер”) и 10 рядовых сотрудников. Пусть зарплата рядового персонала составляет 8 тыс. рублей, а начальника - 30 тыс. В сумме имеем 10*8 тыс. + 1*30 тыс.=110 тыс., то есть в среднем по 10 тыс. на человека.
А теперь немного изменим условия: зарплату рядовых сотрудников понизим до 4 тыс., а оклад начальника повысим до 70 тыс. Сумма та же (10*4 тыс. + 1*70 тыс.=110 тыс.), стало быть, и средняя зарплата не изменилась, составляя всё те же 10 тыс. Но теперь определим совокупный спрос в обоих случаях, помня о законе уменьшения склонности к потреблению по мере роста дохода.
Предположим, что при зарплате 4 тыс. рублей человек тратит все 100% (какие тут могут быть сбережения), но если его доход повысится до 8 тыс., то из этих дополнительных 4 тыс. он потратит только 90%, а остальное сбережёт. То же самое проделаем и с доходами начальника: пусть из своих 30 тыс. он тратит 80%, а если его доход повысится до 70 тыс., то из этих дополнительных 40 тыс. он потратит только 70%.
Вот что мы получим тогда в первом случае: каждый рядовой сотрудник потратит из своих первых 4 тыс. рублей всю сумму, а из дополнительных 4 тыс. - только 3.6 тыс. (90%). Стало быть, в целом они все (10 человек) израсходуют сумму в (4 тыс.+3.6 тыс.)*10 человек=76 тыс. Начальник истратит 80% от своих 30 тыс., то есть 24 тыс. Итого все вместе они израсходуют 100 тыс. рублей (76 тыс. + 24 тыс.).
Рассмотрим теперь второй случай. С рядовыми сотрудниками всё просто: все свои 4 тыс. каждый из них потратит, стало быть, их суммарный спрос составит 40 тыс. Начальник из 30 тыс. израсходует 80%, то есть 24 тыс., а из дополнительных 40 тыс. - только 70%, или 28 тыс. Его совокупные затраты составляют, стало быть, 52 тыс. Получается, что все сотрудники истратят во втором варианте 92 тыс. (40 тыс. + 52 тыс.), то есть на 8 тыс. меньше, чем в первом.
В результате выходит, что при формально одной и той же средней зарплате реальный совокупный спрос уменьшился на 8% только за счёт усиления неравенства в распределении доходов. Отметим, что те же самые 8 тыс. рублей потерь общественного спроса можно получить, если вместо снижения зарплаты персоналу просто уволить одного из сотрудников. Иначе говоря, увеличение разрыва между доходами богатых и бедных порождает такое же снижение совокупного спроса, какое бы возникло при заметном росте безработицы. Но и это ещё не всё.
Исследуем изменение структуры спроса, детализируя затраты рядового сотрудника. Положим для простоты, что он одинок. Прежде всего, ему нужно заплатить за квартиру, электричество и коммунальные услуги, а кроме того, потратиться на товары и услуги первой необходимости - еду, быстро потребляемые предметы личного пользования (мыло, зубная паста, бельё), транспорт и т.д. Положим на всё это 4 тыс. рублей в месяц - по нынешним временам в достаточно крупных городах России это вполне реальная сумма. После этого приходит очередь “расходов второго эшелона” (элементарная бытовая техника, новые одежда и обувь, немного затрат на театр, музей или кино, обед в кафе - да на цветы девушке, в конце концов). И что же мы имеем? В первом случае каждый из рядовых сотрудников может потратить на “второй эшелон” до 4 тыс. рублей. А во втором - только фигу с маслом: все деньги ушли на самое необходимое .
Что до начальника, то положим ему на товары первой необходимости, скажем, тысяч 6 в первом случае и 8 - во втором (денег больше стало, значит, можно почаще есть в ресторане, а не дома или в дешёвом кафе). На “второй эшелон” отпустим “топ-менеджеру”, допустим, 8 тыс. в первом случае и 12 тыс. во втором. Рассчитаем теперь общий спрос на товары первой необходимости в обоих случаях: в первом будет 46 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*6 тыс.), а во втором - 48 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*8 тыс.), то есть почти одинаковые значения. А вот на “второй эшелон” результаты сильно разные: в первом случае 48 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*8 тыс.), а во втором лишь 12 тыс. (10 человек*0+1 человек*12 тыс.) - то есть разница аж четырёхкратная.
Вы скажете - ну хорошо, но ведь даже в этом случае у начальника остаются лишние деньги, которые он может потратить, например, на предметы роскоши, причём во втором варианте их намного больше. Это верно, да вот беда: толку от этих трат для экономики не так много. Мультипликатор мультипликатором, но надо же и смотреть, куда реально пойдут деньги. Одно дело, когда вы покупаете телевизор: полученные его производителем средства пойдут и на потребительские товары (через зарплату сотрудников), и на оплату сотен комплектующих. Последние, в свою очередь, поставлялись десятками предприятий самых разных отраслей промышленности - значит, от последних “расходные волны” разойдутся уже почти равномерно по всей экономике.
Совсем другая картина возникает, если вы покупаете дорогущую шубу или бриллиант: промежуточных стадий в этом производстве крайне мало или нет совсем, так что деньги пойдут на те же простые потребительские товары (опять через зарплату сотрудников), а кроме них, только в одно-два предприятия узкой специализации - равномерной волны по всей национальной экономике не образуется. Получается, что, помимо снижения абсолютной величины спроса, высокое социальное расслоение ещё и порождает отраслевые диспропорции, что, ясное дело, никак не может радовать. Как видим, несколько социалистические взгляды Джона Кейнса кроме число идейных соображений имеют под собой и вполне здоровую экономическую основу.
Таковы вкратце основные положения экономической теории по тем вопросам, которые будут нас интересовать в контексте оценки реальных кризисов в экономике США. Но об этом – в следующей части .
Сергей Егишянц, аналитический отдел ИК “Ай Ти Инвест”
http://www.itinvest.ru/
Ограничение ответственности ITinvest
--------------------
Наука, друг Горацио, сера…
Так называемая неоклассическая экономическая теория, безраздельно господствовавшая до второй трети ХХ века, решала основные вопросы экономики предельно просто. Скажем, если вы производите какой-то товар, то, наверное, выручите при его продаже энную сумму денег. Часть их уже потрачена на покупку сырья и комплектующих, другая часть пойдёт на зарплату персоналу, а остальное - в прибыль. Но и прибыль вы тоже будете тратить на покупку других товаров - и то же самое будут делать ваши сотрудники с полученной зарплатой. Получается простая схема: каждый рубль, полученный за произведённый вами продукт, идёт на покупку других продуктов - откуда вытекает, что никакого кризиса перепроизводства быть не может в принципе.
То есть вообще-то кризисы бывают, но только при влиянии каких-то мощных внешних факторов, искажающих вышеприведённую картину - сама по себе рыночная экономика внутренне бескризисна. Примерно то же самое касается и безработицы - рабочая сила рассматривалась в качестве такого же товара, как и, допустим, колбаса. А для товара действует закон баланса спроса и предложения: если в какой-то момент спрос на него становится ниже предложения, то цена должна упасть, а если выше - вырасти. Так и зарплата (цена рабочей силы) должна в таких случаях расти или падать - и благодаря этому будет сохраняться полная занятость.
Великая депрессия самим фактом своего существования разгромила эту теорию в пух и прах, ибо никакие внешние факторы её не провоцировали. Не удивительно поэтому, что в 1930-е годы появилась масса новых экономических учений, а опростоволосившиеся “неоклассики” на время предпочли исчезнуть с глаз долой. Самые продуктивные мысли в экономической науке того времени принадлежали английскому экономисту Джону Мейнарду Кейнсу (John Maynard Keynes, 1883-1946). Его теория развивалась многими последователями и улучшителями, появлялись “неокейнсианство” и “посткейнсианство”, насыщенные сложными математическими моделями - однако далеко не факт, что вся эта эволюция была полезной. Так или иначе, именно кейнсианство стало главным катализатором экономической мысли ХХ века, поэтому имеет смысл рассмотреть, как оно воспринимает кризисы и какие методы борьбы с ними предлагает. Тем более, что именно эти методы использовали американские власти после великой депрессии вплоть до Рейгана.
Прежде всего, в противовес “классикам” Кейнс утверждал, что свободной рыночной экономике присуща крайняя неустойчивость. Более того, сама по себе она стремится впасть в кризис - и только активное государственное вмешательство способно его предотвратить (или ослабить). Вообще, экономические и общественные взгляды кембриджского профессора были довольно-таки социалистическими - отчасти сами по себе, отчасти под влиянием его русской жены Лидии Лопуховой. Однако в целом утверждения Кейнса о склонности рыночной экономики к кризисам проистекали из вполне рациональных мотивов.
Прежде всего, он отверг сам подход всяческих “классиков”, которые просто механически переносили закономерности микроэкономики (то есть экономики отдельного предприятия) на макроэкономику - Кейнс утверждал, что в макроэкономике есть масса специфических факторов, которые на уровне отдельной фирмы отсутствуют (например, государственные закупки товаров и услуг). Кроме того, он справедливо критиковал “неоклассику” за то, что она пытается оперировать понятиями “обменной” экономики, тогда как экономика на самом деле уже давно “денежная”. То есть деньги давно уже являются не только средством платежа, но и представляют собой самостоятельный актив (скажем, как средство хранения ценности). Однако основная часть теории Кейнса посвящена таким категориям, как спрос и предложение, потребление и сбережение, инвестиции и производство и.т.д.
В целом рассуждения Кейнса просты. Весь доход делится на потребление и сбережение. Рост потребления вызывает увеличение загрузки уже существующих производственных мощностей, а сбережения служат основой для инвестиций, то есть создания новых мощностей. В идеально сбалансированной экономике сбережения равны инвестициям. В реальности такого равенства обычно не наблюдается, что вызывает либо рост безработицы, либо всплеск инфляции. Экономический рост развивается по цепочке инвестиции >> общественный доход >> сбережения. Механизм роста описывается понятием мультипликатора , которое ввёл в 1931 году английский экономист Р.Кан. Это числовая величина, которая тем выше, чем большую часть своего дополнительного дохода люди готовы потреблять, а не откладывать в сбережения. Смысл появления мультипликатора легко увидеть на следующем простом примере.
Предположим, вы решили построить дом. Нашли строительную фирму, заплатили ей, положим, 300 тыс. рублей, а она вам построила дом. Итого вы потратили 300 тыс. рублей, но этой суммой влияние вашей сделки на экономику в целом вовсе не ограничилось. Получившая её строительная фирма разделила деньги на три части: одна пошла на оплату товаров и услуг партнёров (скажем, поставщиков стройматериалов), вторая - на зарплату работникам, третья - в прибыль. Люди израсходуют свои деньги на обычные потребительские товары и услуги, а фирмы - да на что угодно, начиная от оборудования и заканчивая новой кофеваркой для своих сотрудников. Но часть дохода будет сбережена: люди могут положить деньги в банк или купить облигации, а компании - например, занести их в статью баланса “нераспределённая прибыль”. Иначе говоря, кому бы ни пришли эти деньги, они все будут либо потрачены, либо отложены.
Допустим, все новые владельцы этих денег решили в общей сложности потратить 90% из полученной суммы, а оставшиеся 10% отложить. Тогда они израсходуют в общей сложности 0.90*300 тыс., то есть 270 тыс. В итоге, как видно, потраченные вами 300 тыс. породили вторую “волну” трат в размере 270 тыс. Но и это не всё: последняя сумма так или иначе перейдёт другим людям и фирмам, которые, в свою очередь, купят на 90% от неё потребные им товары - тем самым, возникнет третья “волна” затрат в сумме 0.90*270 тыс., то есть 243 тыс. Ну и так далее: всего ваша трата породит длинную цепочку “затухающих волн” расходов в общей сумме 300 тыс.*(1+0.9+0.9*0.9+…). Школьная математика утверждает, что выражение в скобках есть сумма бесконечного числа членов убывающей геометрической прогрессии. И что итоговая сумма расходов составит величину 300 тыс./(1-0.9), то есть 3 млн. рублей.
Как видите, ваши затраты вызвали в экономике в целом вал расходов на общую сумму, вдесятеро большую, чем та, что вы реально потратили. Таков эффект мультипликатора, а коэффициент 1/(1-c) и представляет собой этот самый мультипликатор. Здесь c - так называемая “предельная склонность к потреблению”, то есть та доля от дополнительных доходов, которую вы готовы потратить, а не сберечь. Хочу отметить, что речь идёт именно о дополнительных доходах: не столько важно, какую часть своих обычных 5000 рублей вы тратите, важно, сколько вы потратите из дополнительных 2000 рублей, если они у вас вдруг появятся.
Соответственно, мультипликатор точно так же работает и в обратную сторону: если расходов у вас стало вдруг меньше на 1 тыс. рублей, то экономика недополучит из-за этого все 10 тыс. Из приведённых формул видно, что чем выше склонность потреблять, тем больше мультипликатор. Напротив, если народ начинает “зажиматься”, то есть стараться отложить каждый “сверхплановый” рубль, то величина мультипликатора падает, а за ним снижается и совокупный доход. Такая на первый взгляд странность получила в экономике название “парадокс бережливости”.
Наконец, хотя доли дополнительного дохода, направляемые на потребление и сбережение, более или менее стабильны, они всё же меняются. Основная закономерность состоит в том, что чем выше доход, тем большую его часть человек сберегает. Происходит это просто потому, что когда вы бедны, вам приходится тратить на самое необходимое все деньги (и даже иногда занимать) - какие уж тут сбережения. Но вот если вы разбогатеете, то сможете часть своего дохода отложить - причём чем больше денег у вас уже есть, тем меньшую часть дополнительных доходов станете тратить. Стало быть, на высоких уровнях общественного богатства мультипликатор принимает значительно меньшие значения , чем в условиях относительной бедности. Есть похожее правило и касательно инвестиций: чем больше их уже сделано, тем меньше дохода приносит каждый новый рубль капиталовложений.
При том, что ключ к экономическому росту - это динамика инвестиций, рациональных оснований для её предсказания по существу нет. Более поздние кейнсианцы, правда, разработали на сей счёт пространные теории, но сам Кейнс их категорически отвергал. Например, он крайне холодно воспринимал попытки ввести понятие “акселератора” как величины, обратной мультипликатору: если последний показывал, как меняется доход при изменении инвестиций, то акселератор, напротив, пытается установить, что станет с инвестициями при изменении дохода.
Кейнс видел основания для инвестиций глубоко иррациональными - он даже называл их “animal spirits”, что можно перевести как “животное настроение”, то есть, грубо говоря, инстинкт. В других местах он использовал слова “врождённая жажда активности” и “спонтанная решимость действовать” - в целом, думается, направление мысли Кейнса понятно. Таким образом, ключевой компонент всей экономики - динамика инвестиций - подвержен колебаниям не столько по причине изменения каких-то мудрых индикаторов, а просто из-за смены настроения инвесторов. Понятно, что настроение это меняется не просто так, но свести его к простой реакции на ухудшение чего-то конкретного нельзя. Впрочем, ниже мы рассмотрим типичный сценарий такой постепенной смены настроений бизнесменов.
Общая теория циклов экономической активности выходит такая. Пока растут инвестиции, растёт и экономика. Со временем, однако, накапливаются проблемы. Спрос насыщается, склонность к потреблению у людей падает, а вместе с ней снижается и величина мультипликатора. Как следствие, темпы роста экономики уменьшаются, из-за чего и общественный доход растёт всё медленнее. Одновременно новые инвестиции приносят всё меньшую отдачу, из-за чего многие предприниматели вообще перестают расширять свои дела.
Наконец, инвестиционный цикл достаточно длинный: построить завод - дело не такое быстрое. Поэтому если предприниматель видит высокий спрос на свой товар и строит новые мощности по его производству, то это вовсе не значит, что он преуспеет: к моменту, когда он наконец достроит, вполне возможно, спрос уже будет удовлетворён тем, кто успел подсуетиться раньше. По ходу фазы уверенного экономического роста такое случается время от времени, но в конце этой фазы такое явление становится массовым. В результате имеем картину: только-только построены новые предприятия, но их продукция не находит сбыта. Причиной может быть не только нежелание людей тратить деньги, но и слишком быстрый во время процветания прирост инвестиций - доходы людей росли медленнее, чем новые производственные мощности.
В этот момент складывается ситуация разворота. Инвестиций становится всё меньше, ибо они приносят всё меньше дохода (или уже ничего не приносят вообще) - и начинает работать “обратный” мультипликатор. Общественный доход заметно снижается, а с ним падает и совокупный спрос на товары и услуги. Уменьшение спроса заставляет бизнес сворачивать производство, снижать цены и зарплаты, а часть персонала увольнять. Эти меры, в свою очередь, ещё больше уменьшают общественный доход, а за ним и совокупный спрос, инвестиции, производство, цены, зарплаты и занятость - то есть всё то же самое, но на новом, более низком уровне. Получается своеобразная “спираль сжатия”, которая теоретически может закручиваться до нулевого уровня производства.
Особенность таких циклов роста-падения состоит ещё и в том, что падение гораздо круче роста. Мы уже знаем, что чем богаче общество, тем ниже величина мультипликатора и, следовательно, тем ниже темпы дальнейшего роста. В то же время при кризисе общество беднеет, на потребление идёт почти весь доход и мультипликатор (теперь уже отрицательный!) растёт по абсолютному значению, тем самым увеличивая скорость падения. Выходит, что если экономика предоставлена самой себе, то её рост в определённый момент прекращается сам собой, тогда как сменяющее его падение со временем только ускоряется. Именно на этом выводе и основано утверждение Кейнса о том, что свободная рыночная экономика, предоставленная сама себе, органически склонна порождать кризисы. И отсюда же проистекает его резонный совет государству активно поучаствовать в экономической жизни, дабы предотвратить такое самопроизвольное скатывание в пропасть.
Каким же должно быть вмешательство государства? Ответ очевиден - всё зависит от характера конкретного кризиса. Если это обычный циклический спад, то рецепт таков: нужно заменить снизившийся частный спрос государственными расходами. Общественные работы, субсидии на покупку товаров длительного пользования, пособия по безработице и бедности, программы освоения новых территорий - всё приемлемо, надо в каждом случае смотреть, что полезнее. Кроме роста расходов помогает и снижение налогов - ведь оно увеличивает остающийся в распоряжении людей доход и тем самым стимулирует их потратить немного больше денег.
Наконец, можно и снизить процентные ставки, чтобы облегчить обслуживание кредитов. Но тут надо быть предельно аккуратным: начиная с некоторого уровня, рынок перестаёт реагировать на уровень ставки - можно накачать экономику сколь угодно большими деньгами, но спрос на них будет по-прежнему низким. Например, если ожидания бизнеса плохи, то он не будет брать кредиты и под 0% годовых - когда спрос падает, бессмысленно делать новые инвестиции, хорошо бы хоть прежние как-то окупить.
С математической точки зрения, имеем следующую картину. “В минусе” естественное во время кризиса падение частных расходов “В плюсе” приращение расходов государства и стимулированные снижением налогов дополнительные затраты людей. Соответственно, перелом ситуации наступит только если то, что “в плюсе”, перевесит то, что “в минусе”. Впрочем, для полного преодоления кризиса этого недостаточно: психология людей есть вещь инерционная.
Простым людям нужно освоиться с мыслью, что худшее позади и можно перестать “зажиматься”, откладывая значительную часть дохода на чёрный день. Ну и бизнесу, ясное дело, тоже требуется определённое время, чтобы убедиться в устойчивости разворота тенденции с падения на рост. Но сам по себе этот разворот тенденции всё же происходит - нужно лишь, чтобы государство не испугалось бюджетного дефицита, вытерпело и продолжило политику стимулирования роста до тех самых пор, когда она наконец приведёт к возобновлению здорового естественного подъёма экономики.
Ещё один аспект кризисной ситуации, от которого зависит состояние экономической активности - это, как ни странно, степень социального неравенства. В качестве примера рассмотрим небольшую фирму, в которой работает 11 человек: 1 начальник (“топ-менеджер”) и 10 рядовых сотрудников. Пусть зарплата рядового персонала составляет 8 тыс. рублей, а начальника - 30 тыс. В сумме имеем 10*8 тыс. + 1*30 тыс.=110 тыс., то есть в среднем по 10 тыс. на человека.
А теперь немного изменим условия: зарплату рядовых сотрудников понизим до 4 тыс., а оклад начальника повысим до 70 тыс. Сумма та же (10*4 тыс. + 1*70 тыс.=110 тыс.), стало быть, и средняя зарплата не изменилась, составляя всё те же 10 тыс. Но теперь определим совокупный спрос в обоих случаях, помня о законе уменьшения склонности к потреблению по мере роста дохода.
Предположим, что при зарплате 4 тыс. рублей человек тратит все 100% (какие тут могут быть сбережения), но если его доход повысится до 8 тыс., то из этих дополнительных 4 тыс. он потратит только 90%, а остальное сбережёт. То же самое проделаем и с доходами начальника: пусть из своих 30 тыс. он тратит 80%, а если его доход повысится до 70 тыс., то из этих дополнительных 40 тыс. он потратит только 70%.
Вот что мы получим тогда в первом случае: каждый рядовой сотрудник потратит из своих первых 4 тыс. рублей всю сумму, а из дополнительных 4 тыс. - только 3.6 тыс. (90%). Стало быть, в целом они все (10 человек) израсходуют сумму в (4 тыс.+3.6 тыс.)*10 человек=76 тыс. Начальник истратит 80% от своих 30 тыс., то есть 24 тыс. Итого все вместе они израсходуют 100 тыс. рублей (76 тыс. + 24 тыс.).
Рассмотрим теперь второй случай. С рядовыми сотрудниками всё просто: все свои 4 тыс. каждый из них потратит, стало быть, их суммарный спрос составит 40 тыс. Начальник из 30 тыс. израсходует 80%, то есть 24 тыс., а из дополнительных 40 тыс. - только 70%, или 28 тыс. Его совокупные затраты составляют, стало быть, 52 тыс. Получается, что все сотрудники истратят во втором варианте 92 тыс. (40 тыс. + 52 тыс.), то есть на 8 тыс. меньше, чем в первом.
В результате выходит, что при формально одной и той же средней зарплате реальный совокупный спрос уменьшился на 8% только за счёт усиления неравенства в распределении доходов. Отметим, что те же самые 8 тыс. рублей потерь общественного спроса можно получить, если вместо снижения зарплаты персоналу просто уволить одного из сотрудников. Иначе говоря, увеличение разрыва между доходами богатых и бедных порождает такое же снижение совокупного спроса, какое бы возникло при заметном росте безработицы. Но и это ещё не всё.
Исследуем изменение структуры спроса, детализируя затраты рядового сотрудника. Положим для простоты, что он одинок. Прежде всего, ему нужно заплатить за квартиру, электричество и коммунальные услуги, а кроме того, потратиться на товары и услуги первой необходимости - еду, быстро потребляемые предметы личного пользования (мыло, зубная паста, бельё), транспорт и т.д. Положим на всё это 4 тыс. рублей в месяц - по нынешним временам в достаточно крупных городах России это вполне реальная сумма. После этого приходит очередь “расходов второго эшелона” (элементарная бытовая техника, новые одежда и обувь, немного затрат на театр, музей или кино, обед в кафе - да на цветы девушке, в конце концов). И что же мы имеем? В первом случае каждый из рядовых сотрудников может потратить на “второй эшелон” до 4 тыс. рублей. А во втором - только фигу с маслом: все деньги ушли на самое необходимое .
Что до начальника, то положим ему на товары первой необходимости, скажем, тысяч 6 в первом случае и 8 - во втором (денег больше стало, значит, можно почаще есть в ресторане, а не дома или в дешёвом кафе). На “второй эшелон” отпустим “топ-менеджеру”, допустим, 8 тыс. в первом случае и 12 тыс. во втором. Рассчитаем теперь общий спрос на товары первой необходимости в обоих случаях: в первом будет 46 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*6 тыс.), а во втором - 48 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*8 тыс.), то есть почти одинаковые значения. А вот на “второй эшелон” результаты сильно разные: в первом случае 48 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*8 тыс.), а во втором лишь 12 тыс. (10 человек*0+1 человек*12 тыс.) - то есть разница аж четырёхкратная.
Вы скажете - ну хорошо, но ведь даже в этом случае у начальника остаются лишние деньги, которые он может потратить, например, на предметы роскоши, причём во втором варианте их намного больше. Это верно, да вот беда: толку от этих трат для экономики не так много. Мультипликатор мультипликатором, но надо же и смотреть, куда реально пойдут деньги. Одно дело, когда вы покупаете телевизор: полученные его производителем средства пойдут и на потребительские товары (через зарплату сотрудников), и на оплату сотен комплектующих. Последние, в свою очередь, поставлялись десятками предприятий самых разных отраслей промышленности - значит, от последних “расходные волны” разойдутся уже почти равномерно по всей экономике.
Совсем другая картина возникает, если вы покупаете дорогущую шубу или бриллиант: промежуточных стадий в этом производстве крайне мало или нет совсем, так что деньги пойдут на те же простые потребительские товары (опять через зарплату сотрудников), а кроме них, только в одно-два предприятия узкой специализации - равномерной волны по всей национальной экономике не образуется. Получается, что, помимо снижения абсолютной величины спроса, высокое социальное расслоение ещё и порождает отраслевые диспропорции, что, ясное дело, никак не может радовать. Как видим, несколько социалистические взгляды Джона Кейнса кроме число идейных соображений имеют под собой и вполне здоровую экономическую основу.
Таковы вкратце основные положения экономической теории по тем вопросам, которые будут нас интересовать в контексте оценки реальных кризисов в экономике США. Но об этом – в следующей части .
Сергей Егишянц, аналитический отдел ИК “Ай Ти Инвест”
http://www.itinvest.ru/
Ограничение ответственности ITinvest
--------------------
